О Чернобыле написано столько лжи, похожей на правду, и правды, похожей на ложь, что читающие граждане (граждане, а не население) считают себя информационно насыщенными и особых эмоций по поводу давно минувших дней не испытывают. Оно и понятно. “Генералитет” ликвидации аварии либо в силу когда-то наложенных запретов, либо по своей человеческой порядочности предпочитает не высказываться. Те же, кто сегодня выдает себя знатоками тогдашних событий и громо-гласно вещают о весне 1986-го, по должностной малости выполняемых ими работ и узости кругозора реальной ситуации никогда не знали. И это хорошо. Настоящим чернобыльцам претит кликушество новоявленных экспертов и надоела плебейская мелочность народных избранников, изгаляющихся над чернобыльскими льготами. Сталкеры всегда были и есть выше обывательской суеты.

Той весной страна, впервые после Великой Отечественной, встала на защиту Отечества. Говорить об этом просто как об аварии было бы нечестно по отношению к людям, которые своими телами закрывали самую страшную катастрофу прошедшего века. Вся информация о Чернобыле, видимо, никогда не будет сказана. Потому что взрыв Чернобыля нес в себе 400 Хиросим. Надо отметить, что средств какой-либо защиты от ТАКОЙ радиации еще не придумано. И тем не менее, можно сказать, голыми руками, почти полтора миллиона советских граждан остановили ядерный поток. Ежемесячно на Чернобыле работало по 25 тысяч человек. Только из России там побывало 560 тысяч ликвидаторов. Многие из них заплатили своими жизнями за покой и безопасность страны. И Европы.

Они были очень разные. Крановщик и взрывник, водитель и специалист с атомной станции, профессиональный военный и повар, врач и бульдозерист... Здесь работали граждане 126 национальностей. Из всех пятнадцати республик СССР. И живущие рядом с местом катастрофы, и из дальних мест: Кара-Куль (горная Киргизия), Усть-Каменогорск (Казахстан), Красноводск и Ставрополь, Сосновый Бор и Желтые Воды. Вместе работали белорусы и прибалтийцы. Перед общей бедой все были равны. Все они были Солдатами Родины. И долг свой выполнили.

Мне дважды “посчастливилось” принимать участие в ликвидации этой аварии. И даже по прошествии многих лет могу сказать, что это было самое наполненное время в моей жизни. Наполненное особым смыслом. Оба раза ехал в Чернобыль добровольно, имея за плечами опыт работы в череповецкой газогорной спасательной службе. Четко знал, что мой опыт будет востребован. И он действительно пригодился.

За время службы на Чернобыльской АЭС довелось встретиться с огромным количеством достойных людей — от начальника штаба ГО СССР генерал-лейтенанта Алексея Платоновича Горбачева до рядовых и переселенцев. С годами забываются имена и фамилии, но их лица, их судьбы памятны и сегодня. Вероятно, могу поставить себе в некоторую заслугу, что удавалось оказывать реальную помощь как сослуживцам, так и жителям чернобыльской зоны. Рад, что моя должность позволяла это сделать.

На Чернобыле, кроме работы на атомной станции, была и просто жизнь. Ежедневная. Несуетная. Жизнь взрослых мужчин. Ибо работали там только мужчины, достигшие 35-летнего возраста и, как правило, уже имеющие двух детей. Были влюбленности. В замечательных девчат из Арзамаса, которые трудились в наших столовых. В прекрасных хохлушек, занятых в сфере обслуживания.

Было много шуток, каких-то чисто мужских розыгрышей. Припевали на мотив известной песни В.Кикабидзе:

33 рентгена, 33 рентгена...

Я стою у взлетной полосы.

Мне уже сегодня море по колено —

Я достал свинцовые трусы.

Шутили на тему нашей дальнейшей жизни:

“На краю “саркофага” стоят два чернобыльца. Один сокрушенно: “Штаны упали!”. Другой равнодушно: “Ну и хрен с ними”. Первый, с глубоким вздохом: “В том то и дело...”.

Маленький, но характерный, штрих нашей жизни. Женщин было мало, но практически не было матерщины, даже в своей среде. Мы очень уважительно относились друг к другу. Не было драк. Ни на бытовой, ни национальной почве. Гауптвахта пустовала. На станции соблюдался строжайший сухой закон. И недовольства по этому поводу не было.

Но скучать ликвидаторам не давали. Была обширная, хорошо продуманная культурно-развлекательная программа. Каждый из ликвидаторов за свои 45 суток работы побывал в концертном зале “Украина” (Киев) на концертах Долиной, Пугачевой, Софии Ротару, ансамбля “Ялла”. А самые отчаянные выступали на чернобыльском стадионе — Александр Серов, Любовь Ротару... Мы заваливали их цветами из окрестных огородов, которые артисты оставляли на сцене — звенели подарки!

А пустующие сады и огороды! Мы прекрасно знали, что нельзя есть косточковые (вишня, черешня, слива). Но вот клубнику (размером с яблоко) отмывали газировкой “Оболонь” и ели, ели... Не было птиц. Не летали. Но почему-то много ежей гуляло в округе. А вот на самой станции встречались рыжие крысы размером с кошку. О кошках отдельно. У “быков” жила единственная кошка. В округе котов вообще не было. Но кошка родила шестерых котят. Весь Чернобыль ходил смотреть на это чудо. (“Быки” — вещевой склад, располагался на бывшей ферме с двумя громадными гипсовыми быками у входа).

Никто не думал о смерти. Хотя она ходила около нас каждый день. Каждый час. Чернобыльская дружба до сих пор связывает ветеранов. Эти люди проверены не только временем. Они проверены самым главным — проверены смертью. Но никто из них не сломился, не изменил своему воинскому долгу, присяге.

Россия так часто испытывала потрясения, что мы уже привыкли ко всевозможным бедствиям. Но подвиг ликвидаторов Чернобыля не сравним ни с чем. В истории человечества еще не было опыта ликвидации катастроф ценой человеческих жизней. Только наша страна с ее неисчислимыми человеческими ресурсами могла позволить себе это. Сейчас можно много говорить об ошибках правительства, о его нерешительности. Это не главное. Главное то, что только народ, сплоченный воедино, смог противостоять радиационному урагану.